Баллада 1555 года
В башнях над Гродно мерцают неярко бойницы.
Еду, поводья ослабив, пепел топча и золу,
Еду по лобным местам, от темницы к темнице,
Еду навстречу рассвету сквозь непроглядную мглу.
Меч еще в ножнах пока… Ну-ка, стража, схватиться попробуй!
Простолюдин отступает, но жжёт его взгляд и корит.
Если бы знали они про мою неизбывную злобу,
Если бы знали про страсть, что в душе дворянина горит!
Матерь великая, Ересь! Пламя стопы твои лижет.
В сердце таящие ярость не знают (откуда им знать?),
Что я за них ненавижу, сильней, чем они, ненавижу —
Так одноглазая ярость слепой может путь указать.
Ересь, великая матерь великих народов,
Сын твой спасётся, отвергнув хамов торжественный хор,
Требовать казни не станет в толпе кровожадного сброда
И не подбросит невинно хвороста в Гусов костёр.
Даже под страшными пытками, в бедствия дни или мира,
Слыша угрозой наполненный мрачных столетий раскат,
Догмы всегда отвергала ты, не воспевала кумира,
Зная, что в гуле хвалебном — гниение, смерть и распад.
Тьмы и обмана князья, вы, продавшие честь за дукаты,
Смотрите вслед по-змеиному, прямо взглянуть не сумев.
Как вы меня ненавидите, дьявола адвокаты…
Только в презреньи своём я едва ли замечу ваш гнев.
Тьма обступает — черны все одежды, поступки и души,
Словно сквозь строй, мимо них по земле осквернённой иду,
Крик обречённого пыткам лживую проповедь глушит,
Басен о рае не слышит никто во вседневном аду.
Близкий, казалось бы, рай существует в пустых обещаньях,
Словно мираж, наваждение, радуга перед грозой,
И не догнать этот рай, сколько миль ни оставь за плечами,
Как на быстрейшем коне не догнать никому горизонт.
Столько держать тебя будут за неразумного зверя,
Сколько в святилищах их будешь ты слепо, как крот,
Ползать, пред каждым склоняясь, и каждому веря,
И покоряясь любому, мой белорусский народ.
Вашего Бога не знаю: рабам его рай предназначен,
И не страшусь его ада — выдумки вашей дрянной.
Тело с душой одинаково смертны. Душа моя, значит,
Всё совершит для бессмертия здесь — и угаснет со мной.
Рай ваш — на этой земле, а не в россказнях жалких и вздорных,
В жизни, творимой самими, в вашем уделе простом,
В праве на правды огонь, на священный огонь непокорный,
В праве не верить словам, сказанным даже Христом.
Племя моё богоносное вешали, жгли, распинали,
Гнали, рядили в шутов, резали дерзкий язык,
Только вот то ли забыли вы, то ли не знали:
Прав был всегда, несмотря ни на что, — еретик.
Искры костров ненасытных в глазах моих дерзких играют,
Ветром свободы далёкой едва не срывает берет,
Предупрежденьем, которое я до конца презираю,
Виселиц чёрных “покои” встают, обрамляя рассвет.
Пераклад з беларускай